Шлыкова И. Листая старую...
"Листая старую тетрадь... " Шлыкова И. 2016г.
В последние дни разгорелись жаркие дискуссии о количестве собак оставшихся в России после революции 1917 года, имевших известное происхождение.
По «официальной» версии этих собак было 5.
Давайте попробуем разобраться в данном вопросе.
Для начала немного статистики. В племенную книгу Московского Общества охоты в период с 1899 по 1915 г.г. внесено 3034 собаки, из них борзых только 104. Какие выводы следуют из этих цифр? Что в рассматриваемый период только 104 собаки мели известное происхождение? Конечно же нет. Из этого следует вывод, что только на 104 собаки владельцы подали данные для записи в племенную книгу.
Необходимо отметить, что в начале 20 века далеко не все владельцы не только борзых, а собак вообще, не видели особенного смысла в общих племенных книгах и не спешили подавать данные на своих собак. Именно по этому неоднократные попытки создать племенные книги, в которые бы вошли данные о происхождении борзых, терпели неудачу за неудачей. В частности об этом написано в книге «Русские борзые на Западе. Начало». Являясь одним из авторов этой книги возьму на себя смелость привести цитату из неё:
«В 1890 году В.С. Хомяковский в № 5 журнала «Русский охотник», говоря о значении родословных книг, пишет: «Эти студ-буки, куда попадают собаки, бывшие на выставках и премированные, не могут, конечно, иметь настоящего значения, так как масса охотников и любителей своих собак даже вовсе не выставляют или выставляют только некоторые экземпляры. Неполнота же сведений отражается, естественно, на целесообразности студ-бука». Хомяковский предпринимает попытку создать полную родословную книгу охотничьих собак России и через журнал «Русский охотник» обращается к владельцам охот с просьбой присылать ему данные о составах своих охот, но его инициатива терпит неудачу. Мы можем добавить: к огромному сожалению, так как в любой охоте, где дело собаководства было поставлено правильно, безусловно, велись родословно-племенные книги, но они были недоступны для других собакозаводчиков. А в настоящее время они, к сожалению, безвозвратно утрачены. Дело ведения родословных книг шло в России «со скрипом». Причин этому было много. И владельцы не спешили предоставлять данные на своих собак, мешала разрозненность, которая царила среди российских охотничьих обществ, да и само ведение родословных книг этими обществами вызывало серьезные нарекания передовых российских собакозаводчиков. В 1893 году на страницах приложения к «Журналу охоты» «Дневнике охотника» С.В. Озеров публикует критическую статью о содержании первого тома «Заводской книги русских борзых собак», за ведение которой взялось Санкт-Петербургское общество поощрения полевых достоинств охотничьих собак всех видов охоты. В этой статье Сергей Владимирович говорит о том, что средства Обществом были потрачены немалые, но книга изобиловала ошибками, неточностями и про сто отсутствием сведений на известных в России собак. Лишь в начале XX века (в 1902 году) Московское общество охоты выпустило первый том своей родословно-племенной книги, и далее еще пять томов вплоть до 1914 года, которую можно с полной уверенностью назвать образцовой родословной книгой во всех отношениях. Но в этот период количество псовых охот и борзых собак уже резко сократилось. В книгу внесены данные на значительную часть борзых собак Першинской охоты и лишь не многих собак из охот других владельцев».
Теперь попробуем разобраться и посчитать хотябы примерно, сколько борзых собак все же осталось в России после революции 1917 года. Для начала надо просто определиться, сколько к этому моменту в России существовало охот. Безусловно, первым номером идет знаменитая Першинская охота. Согласно «Ежегодной ведомости» Першинской охоты, сохранившейся в прекрасном состоянии в Тульском государственном архиве (как и многие другие документы этой охоты), мы можем абсолютно точно узнать сколько псовых борзых находилось в этой охоте в 1917 году. На начало 1917 года в этой охоте находилось 143 собаки. Куда делись эти собаки подробно нам рассказывают записи «Ведомости». (Ведомость опубликована здесь: http://borzoi-pedigree.com/Archives/Pershinskaya+ohota.html).Резюмируя записи Ведомости можно сказать, что за исключением уничтоженных весной 1917 года, все остальные собаки остались в России и обрели владельцев вне Першинской охоты. Для иллюстрации сказанного, позволю себе еще раз процитировать книгу «Русские борзые на Западе. Начало»: «С февраля по декабрь происходит постепенная продажа борзых и гончих. С января по апрель продается по 1–2 собаки «из брака 1916 года», с апреля собаки продаются большими группами и в «Ведомости» появляются такие записи: «22 апреля убыло 36 собак». Приписка красными чернилами: «Чинара вернулась 13 августа, поступила Вл. Юр. Матюнину». «23 апреля убыло 24 собаки (борзые щенки). Поступили Иосифу Ивашкевичу», «31 мая убыло 12 собак. Поступили Алексею Петровичу Ананьеву». Псовых собак из Першино приобрели также Сергей Михайлович Челищев, Александра Николаевна Чебышева и другие частные лица, имена которых ни о чем не скажут современным борзятникам. Здесь необходимо отметить, что все покупатели першинских борзых уже приобретали борзых собак в Першино в предыдущие годы и были российскими гражданами. К сожалению, в этот тяжелый период ни одна першинская борзая не была продана в зарубежный питомник. К 18 ноября 1917 г. в Першинской охоте оставалось 18 псовых борзых, 12 гончих и 1 английская собака. Последняя запись «Ведомости» датирована 5 декабря 1917 г. К этому дню в Першино осталась одна псовая сука». Совершенно очевидно, что новые владельцы этих собак не только охотились с ними, но и занимались племенным разведением, это можно проследить, например, по родословной Разброса III Челищева
Не менее известна Гатчинская охота. Сколько в ней находилось собак к началу 1917 года доподлинно узнать не получится уже никогда, ибо в РГИА сохранились очень немногочисленные документы Гатчинской охоты. В начале 30 годов бумаги Гатчинской охоты были практически полностью уничтожены. Счет уничтоженным документам исчислялся не архивными единицами хранения, а тоннами. Но хоть какое то представление об «осколках» Гатчинской охоты нам дает небезызвестная статья Ф. Шелепина «Аукцион в Егерской Слободке» опубликованная в «Охотничьем вестнике» за 1917 год. В упомянутой книге «Русские борзые на Западе. Начало» эта статья опубликована полностью, здесь же я приведу лишь цифры и выводы данные в книге: «Осталось неизвестным, сколько борзых собак Гатчинской охоты всего было продано; сколько борзых собак Гатчинской охоты было куплено американцами; сколько борзых собак было куплено отечественными покупателями. Но стало достоверно известно, сколько собак и какого качества не продавалось. А именно, не подлежало продаже 29 лучших борзых». Заметим, что все эти 29 собак были вполне известного происхождения. Судьба этих двадцати девяти собак сложилась по разному. Большинство из них пала по разным причинам, не оставив потомства. В начале 20-х годов XX века 14 собак были приобретены К.Х Матвеевым, который работал в бывшей Императорской охоте бухгалтером. По свидетельствам очевидцев, Константин Харитонович просто спас их от голодной смерти. Из этих 14 собак лишь Чара, Чван и Чаус оставили след в породе, а их потомки в 1920–1930 годах составили костяк ленинградского гнезда псовых борзых. Родители Чауса, Чары и Чвана — полово-пегая Чайка (Чара — Выручай Императорской охоты), рожденная в 1916 году, и Вампир (Церера и Выручай Императорской охоты), принадлежавшие до революции Императорской охоте, экспонировались в 1922 году на XXIV выставке Общества любителей породистых собак, судьями на который были Н.А. Сумарокова и И.А. Иванов. По каталогу этой выставки обе собаки принадлежали Петгуботделу Всероссийского союза охотников. Эта же организация являлась владельцем псового кобеля Поражая, родившегося в 1915 году в Императорской охоте, экспонировавшегося на 1 выставке Петроградского губернского отдела Всероссийского союза охотников, прошедшей в 1923 году. Очевидно, что эти собаки до 1917 года принадлежали Императорской охоте и были одними из немногих, выживших в этой охоте в лихие годы революций и гражданской войны. Три собаки Императорской охоты — Набег, Уход и Чайка оказались в петроградском зоосад е. Красно-чубарая Чайка, рожденная в 1918 году, экспонировалась как собака этого зоосада на 1 выставке Петроградского губернского отдела Всероссийского союза охотников в 1923 году, о которой мы писали чуть выше. В каталоге выставки указано происхождение собаки — «от собак б. кн. Эристова», владелец — ленинградский зоологический сад. Эти же сведения о ее происхождении фигурируют в каталогах последующих выставок, где Чайка с успехом экспонировалась. И лишь в каталоге VIII выставки Секции кровного собаководства при Ленинградском союзе охотников, прошедшей с 20 по 24 мая 1927 года, о происхождении Чайки, принадлежавшей в этот период уже Е.Ф. Дезор, появляется запись «заводчик: бывшая Императорская охота». Документальных подтверждений о том, каким образом ленинградским борзятникам удалось установить происхождение Чайки, нет. Однако свидетельства собаководов, знавших Евгению Федорову Дезор, говорят о том, что справка, подтверждающая принадлежность к Императорской охоте этой псовой суки, была дана временно заведующим бывшей Императорской охотой в Гатчине Г.П. Карцевым. В зоосаде от Чайки в сочетании с Уходом было получено потомство, впоследствии экспонировавшееся на выставках в Петрограде. Чайка и ее сын Сипай, давший плеяду известных в советской России потомков, были выкуплены из зоосада Е.Ф. Дезор и ее мужем П.К. Фюсно в 1925 году.
Анализ родословных собак двадцатых годов показывает, что в послереволюционной России оставались экземпляры собак охот Голицына, Челищева, Сорохтина. Безусловно, племенные книги этих охот и иные документы говорящие о составе охоты утрачены навсегда, и мы вряд ли сможем узнать сколько собак было в составе этих охот к концу 1917 года, но совершенно очевидно, что происхождение этих собак их владельцам было известно.
Так же, в послереволюционной России в племенном разведении использовались собаки малоизвестных современным борзятникам владельцев, таких например, как Ф. Лихачева. Потомки её Фрины (происходившей от собак Богданова и Барятинского), Дон Кихота (Бросай Менгдена от собак Голицына и Першинской охоты) х Фрина), Тотенкопф, Аспазии, экспонировались на Ленинградских и Московских послереволюционных выставках и оставили след в породе через Зазнобу и Рогдая 1 Бордукова.
Таким образом, можно сделать вывод, что слухи о 5 собаках известного происхождения на которых строилась племенная работа в послереволюционной России, сильно преувеличены.