Пепел из Томилино. ННГ.
Детство.
Мальчишки и девчонки имели самые разнообразные окрасы. Среди них были: чёрно - подпалые, серо - пегие, красные, красно - пегие, белые и бело - половые. Наблюдая за их рождением, мы сразу давали им подпольные, «домашние» клички. У нас появилась «Корова» - белая в черных пятнах; «Листик» - беленький с одним рыжим ухом, «Жук» - совсем черный, «Черничка» - черная с красными полосками. По мере их рождения и высыхания, они все имели свои клички для домашнего пользования. Все щенки были на удивление ровными, весили от 500 до 550 грамм и начинали сразу вести активный образ жизни: наперебой лезли, отпихивая друг друга, к молоку поближе. А мамаша, гордо взирая на своих детишек, всё продолжала и продолжала рожать.… Как будто она решила всем уже рождённым малышам родить ещё по братику или сестричке похожего окраса. Их было уже 6 штук, и я уже не радовалась, а уговаривала потихоньку свою Отраду: «Ну, хватит, милая, куда нам столько?» Но ей как будто нравился сам процесс деторождения… Она продолжала рожать. Она не обращала на нас никакого внимания, она решила: у неё будет много детей! Много!!! Ну, знали мы, что борзые иногда рожают много щенков. Но чтобы настолько много! За шесть часов вместо шести штук у неё их стало ровно тринадцать!!!
«Чертова дюжина, - подумала я с расстройства, – и что я с ними буду делать?». Столько заказов у нас на щенят не было. А умертвить одного из них у меня не поднялась рука. Они были все такие хорошенькие, и Отрада так им радовалась, что мы оставили всех. Оставили даже того единственного, который весил меньше всех и родился девятым по счёту. Он казался крохотным по сравнению с остальными. Все были на 200 грамм больше него, а он всего-то и весил 250 грамм, но при маленьких своих размерах по напористости добычи молока не уступал остальным. Сосков у Отрады на всех не хватало, но молока было огромное количество, и когда одни спали, другие сосали. Мы не стали откладывать половину в коробочку и кормить их по очереди, как нам советовали, мы оставили всех рядом с матерью. Малыши росли очень быстро, как грибы. С каждым днем они менялись до неузнаваемости. Тихое жужжание их начало перебиваться иногда рычанием, и когда один из них вдруг взвыл среди ночи, как ошпаренный, мы все проснулись и бросились к Отраде на место. Но случилось непоправимое: она раздавила случайно одного из них и выпихивала его из гнезда носом, откидывая всё дальше и дальше от остальных малышей. Мы опоздали: он был мертв. А она, виновато смотря на нас, продолжала выкидывать его из гнезда. Мы забрали его и наутро похоронили. Жалко было всем, но их было так много, что потеря одного не очень расстроила нас. А Отрада даже вроде бы и не заметила его отсутствия, хотя мы точно знали: до 13 она считать умеет. Мы иногда хотели, чтобы она отдохнула, и когда некоторые из них спали, перекладывали их в коробку и относили в другую комнату. Но Отрада так начинала кричать, что их приходилось возвращать немедленно к ней. Мы приносили ей их по одному, но она точно знала, скольких не хватает рядом с ней. И скандалила до тех пор, пока мы не приносили ей последнего, тринадцатого. А тут она как бы и не заметила его отсутствия. Так их стало 12 штук. Но и этого казалось необычайно много. Когда приехали из охотобщества осматривать малышей в месяц, они уже носились, как угорелые, по всем комнатам и тащили и грызли все, что им попадалось на пути. Они были все одинаковые по размерам, и иногда казалось, что, деля между собой невесть откуда взявшийся чулок, загрызут друг друга. И только тот мелкий, что родился девятым, не всегда участвовал в общих оргиях: он ел. Пока все играли, он присасывался намертво, и все ел, ел и ел.… Даже когда Отрада выходила со своего места, он не сразу отлеплялся, а продолжал висеть у неё на животе. И только после того, как она отряхивалась после долгого лежания, он, как пельмень, падал на пол и сразу засыпал. Он как будто бы чувствовал, что ему надо набираться силёнок на целую жизнь. Мы дома назвали его «Пепел» за его лёгкость и серо-черный окрас. Так он и остался до конца жизни «Пепел из Томилино».
Большинство щенков забирали охотники, да и мы сами решили оставить себе такого же красненького, как наша Отрада. Но пришедшие на описание щенков судьи смешали все наши планы. «Пепла» мы хотели отдать охотникам в Воронежскую область вместе с пятью другими малышами. Туда брали сразу шесть щенков три разных хозяина. Но одна из экспертов, осматривающих помёт, вдруг сказала, когда узнала про это: «Он там не выживет. Его надо растить в квартире. В деревне он умрёт». Все наши планы, в отношении рыженького, полетели прахом. Конечно, нам не хотелось, чтобы кто- то умер, и Пепел остался у нас, а рыжий поехал в деревню к охотникам вместе со своими братьями и сестрами в большой коробке из-под телевизора.
Отрада, оставшись без своей могучей кучки детишек, всю свою любовь и внимание перенесла на Пепла. Она была идеальной матерью. Молоко у неё уже кончилось, но она продолжала кормить Пепла. Она нашла для этого старинный способ, которым пользуются в дикой природе волки: наедалась сама до отвала и, призывно поскуливая, звала сына. Пепел с радостью бежал на призыв матери. Она кормила его отрыжкой. Но еды для этого малыша было настолько много, что нам часто приходилось убирать недоеденное им. Мы терпели. Вляпавшись в коридоре в очередную кучу отрыгнутой, полупереваренной пищи, мы тихо чертыхались, но исправно брались за тряпку и убирали. Чистота в доме была идеальная. Полы приходилось мыть несколько раз в день. Пепел рос как на дрожжах.
Пара щенков Отрады уехали к охотникам в Тульскую область. Однажды один из них позвонил. Он плакал. Прекрасная девчонка, которую мы звали дома «Корова» за её черно-пегий окрас, заболела парвовирусным энтеритом. Она уже не ела и не вставала. Вот- вот щенок должен был пасть. Жалко стало ужасно. Решение мы приняли единогласно: если привезёт, будем лечить всеми доступными способами. Об этом и сообщили хозяину. Из Тульской области 300 километров он доехал за три часа. Видимо, рассчитывал на чудо и надеялся: в Москве вылечить должны. Он принес её на руках чуть живую. Собака уже не могла стоять на ногах и падала. «Дамы, - сказал он - если вылечите, устрою вам настоящую свадьбу!» И уехал. Работа ждать не будет, большое частное хозяйство, где было множество кур, поросят, коз и корова, да и государственная служба обязывали...
Щенок был настолько слаб и истощён болезнью, что рассчитывать на выздоровление почти не приходилось. Несмотря на это, мы начали проводить интенсивное лечение. Ставили капельницы, кололи уколы каждые три часа, переливали кровь от родной мамы. Наше огромное желание вылечить щенка, наверное, услышали на небесах. Через день собака поднялась и стала просить кушать. Ей было три месяца, и выздоравливающий организм требовал своё. А диета должна быть строжайшей. Я боялась, как бы Отрада не накормила отрыжкой и её. Тогда все наши усилия, капельницы, уколы через каждые два часа - всё полетело бы прахом. Но этого удалось избежать. Малышка выздоравливала, и только отдельное питание для неё напоминало о так тяжело перенесённой болезни. Через неделю позвонил хозяин. Было понятно, что он не верил в выздоровление собаки, и боялся услышать про её смерть.
-«Ну, как?» - спросил он.
«Приезжай, Володя!» - ответила я.
«Хоронить?» - со страхом в голосе он задал вопрос.
«Зачем хоронить? Жива – здорова твоя Каролинка (такую кличку он дал нашей «Корове»)»
«Быть не может… Еду!!!»
И он приехал в субботу за своей Каролинкой. Их встречу надо было видеть. Малышка сразу узнала своего хозяина, она носилась кругами вокруг него, пыталась подпрыгнуть и лизнуть его в лицо, и даже от радости сделала лужицу у его ног. А он встал перед ней на колени, прижал её к груди и все шептал: «Карочка, деточка, слава Богу! Живая…Живая!!!»
Через некоторое время опомнился от радости: «Дамы, помогите разгрузиться, я, там, в машине, привез вам всего…» Это действительно была свадьба: гуляли и мы, и все наши соседи, целых два дня. Деревенские гостинцы всем пришлись по вкусу. В понедельник утром он торжественно погрузил собаку в машину на переднее сиденье и отправился домой. Впоследствии из Каролинки выросла прекрасная, очень экстерьерная и рабочая собака. Она всегда радовала хозяина на охоте.
После его отъезда энтеритом заболел Пепел.… И независимо оттого, что ему были сделаны все прививки, при открытом контакте с больной Каролинкой у него произошёл пробой иммунитета. Болел он очень тяжело. Мы не спали ночами, в доме воцарилось уныние, пахло лекарствами и бедой. Ночами я носила умирающего щеночка на руках, качала его, как маленького ребёнка, и все приговаривала: «Ну, живи, миленький, живи, пожалуйста!» И, несмотря на то, что он был самый мелкий в помёте, и на то, что он болел очень тяжело, Пепел выжил. И тогда я загадала: «Раз ему столько досталось в раннем детстве, он станет у меня чемпионом породы».
Это было нелегко осуществить. Пепел рос хорошо, но отставал в росте от своих братьев и сестёр. Однако, его неукротимый бойцовский характер, просто поражал окружающих. Его жажде жизни и бесстрашию удивлялись все. Этот малыш бесстрашно шёл на улице на любую большую собаку и при этом старался казаться как можно выше, тянул свою худенькую шейку кверху, приподнимался на своих ещё слабых ногах, вздыбливал шерсть и высоко задирал хвостик. Он был горд и счастлив, что шёл рядом со своей мамой - Отрадой, которая всегда готова была защитить его от любых самых- самых страшных собак и оградить от всех неприятностей. Пепел открывал свой мир. И сразу входил в этот мир лидером, несмотря на свой невысокий рост. Этот песик ничего не боялся. Он не боялся ни чужих, крупных собак, ни кошек, шипящих на него, ни машин, так страшно фырчащих и подчас изрыгающих из своего тела клубы вонючего едкого дыма прямо в его любопытную мордочку, ни посторонних незнакомых людей. Он шел по жизни бесстрашным бойцом. Никогда он не задирался первым, и если кто - то из больших собак рычал, или кидался на него, он не поджимал свой тоненький хвостик, а наоборот, задирал его выше спины и вставал плечом к плечу рядом со своей матерью. Всем своим видом он показывал то, что тому, кто на него нападёт, не поздоровится. Тип нервной деятельности этого малыша просто поражал окружающих. Его нельзя было испугать. Он просто ничего не боялся, и принимал окружающую его непростую жизнь с радостью и восторгом.
Мы часто встречались и вместе гуляли с родным братом Пепла по кличке Кондор, который жил у новой хозяйки недалеко от нас. Кондор был крупным черно – подпалым щенком с удивительно спокойным темпераментом. Если Пепел бежал и изучал каждый листик, упавший с дерева, то Кондор провожал его удивлённым взглядом, потом отворачивал свою серьёзную мордочку, всем своим видом говоря: моего царского внимания этот факт не заслуживает. Если Пепел тянул меня за поводок к каждому кустику, который привлекал его внимание, то Кондор чинно вышагивал на поводке рядом с ногой своей хозяйки и при этом не обращал никакого внимания на окружающий его мир. Эти братья были совсем разные. Пепел был похож на пушинку, которая летает туда, куда подует переменчивый ветер, а Кондор вел себя степенно, и напоминал степного орла, часами спокойно летающего над пустыней в воздушных потоках, и степенно высматривающего свою добычу. Кондор также напоминал хищника, который может часами лежать в засаде и ждать свою добычу. Однако оба брата относились друг к другу с огромной симпатией и внутренней любовью и искренне радовались, когда им удавалось вместе погулять. Нужно было видеть их встречу, если они не виделись несколько дней. Они узнавали друг друга на расстоянии, при этом Пепел вертелся на поводке, повизгивал и скулил, а Кондор просто поворачивал свою мордочку в сторону Пепла и тянул поводок к нему. За первые шесть месяцев жизни Пепел несколько раз поменял цвет своего окраса. Когда он родился, то был весь темно – серого цвета с белой мордочкой, напоминающей формой окраса карточного пикового туза, перевёрнутого вверх ногами. А за первые пять месяцев, когда его детская шубка заменилась на шубку подростка, он стал обладать замечательными по своей необычности и красоте волосами - каждая волосинка его шерсти делилась на три части: одна треть верха была чёрной, две четверти жёлтой, и одна четверть, которая находилась у самого тела, стала серо-голубой. Издали он казался чёрным, покрытым сверху как бы серебряной пыльцой.
Мы не знали, как назвать его окрас и пригласили одного из самых лучших и опытных специалистов по русским борзым – Тариела Варламовича Габидзашвили, которого все борзятники Москвы ласково называют просто: Тарик. Тарик приехал и поразился, когда увидел этих двух шестимесячных щенков. Пепел и Кондор были очень похожи между собой по идеальной правильности сложения тела, но при этом были совсем разными. Кондор был черно - подпалым, крупным, хорошо одетым кобелём и казался тяжелым и грузным. Пепел был легким, мелким (соответствовал нижнему стандарту породы), при этом обладал необыкновенно правильным телом и ногами. Название окраса Пепла Тарик определил сразу: серо - бурматно – пегий. И сказал, что это редко встречающийся тип окраса, который в старину очень ценили на псарнях. Тарик, также посмотрев на Пепла и Кондора на прогулке, сразу же определил: Пепел должен обладать необыкновенными рабочими качествами и феноменальной резвостью. Опытный Тарик оказался почти пророком.
Пепел из Томилино. Отрочество. Юность.
Наступила долгожданная осень. Пришел сезон испытаний борзых по вольному зверю. Где мы с Еленой, хозяйкой Кондора только не были в ту осень! Нас не пугали расстояния. Со своими борзыми мы ездили по всей нашей необъятной своими просторами стране. Собаки наши работали в поле очень хорошо, с успехом подтверждали свое название «охотничьи». Особенно мне запомнился наш первый выезд в Тульскую область в район Куликова поля. Пеплу и Кондору тогда было по 10 месяцев, и они до этого никогда не видели настоящего русака. Испытания проводил судья Всероссийской категории Бедель Валерий Владимирович. Русак поднялся в 70 метрах от моей пары на самом краю глубокого заросшего мелколесьем и бурьяном оврага. Мы с Пеплом и Отрадой стояли в одном номере с Кондором и Бусинкой, которая тоже ходила в этот сезон своё первое поле и была на целый месяц моложе, чем Пепел и Кондор. Собаки, спущенные со своры, пометили русака, и во весь опор понеслись за ним. Нужно было видеть молодых борзых, которые перегнали свою многоопытную маму Отраду. Они не бежали, они просто летели по воздуху, и мне казалось, что их ноги не касаются земли. И вдруг, на самом краю оврага, все собаки остановились: они потеряли русака из поля зрения. Только Пепел во весь дух помчался в овраг. Ни одна из собак не последовала за ним. Дальше мы ничего не видели: в овраге собака исчезла из пределов нашей видимости. Однако, спустя совсем небольшое время, мы увидели Пепла, с трудом выбирающегося из оврага, склон которого был очень крутой. Пепел был весь усыпан репейниками, на ноге у него была кровоточащая рана, но все это были пустяки по сравнению с тем, что мы увидели у него в пасти: он нёс огромного русака! Русак был настолько тяжёлым, что Пепел периодически клал его на землю, тяжело дышал, потом опять брал в пасть и продолжал свой путь. Пепел нес русака, и нес его прямо ко мне - своей любимой хозяйке. В этот момент я чувствовала себя самым счастливым человеком на земле. Мой маленький песик стал героем дня: до года он получил свой первый в жизни полевой диплом и полностью подтвердил слова Тарика о том, что из него вырастет необыкновенная рабочая охотничья собака. Он вырос. В этот день, кроме Пепла, ни одна из собак не смогла поймать русака. Зайцы в этой местности были необыкновенно крупными и сильными, после нескольких угонок убегали от собак с космической скоростью.
В этом же сезоне в Тамбовской области должны были проходить Всесоюзные состязания борзых собак тогда ещё существовавшего СССР. От Московского общества охотников и рыболовов собирали сборную команду для участия в состязаниях. На общем собрании секции борзятников было решено послать на состязания только тех собак, которые уже подтвердили свои рабочие качества и обязательно принесут своей команде очки за работу. Увлеченности борзятников предела не было: им выделили отдельный автобус для поездки на состязания, и все активно готовились сами и готовили своих собак. Мой Пепел со своей матерью Отрадой тоже были включены в состав команды. Предо мной стояла дополнительная задача: мне нужно было не только подготовить своих собак физически, но ещё и сосворить их в одну свору с чужой собакой: Бусинкой (вл. Двоеглазова Е.В.). Правила состязаний требовали, чтобы в состязаниях участвовали своры Русских псовых борзых, состоящие из трёх собак. В состязаниях участвовали борзые собаки всех пород, но из - за малочисленности некоторых пород, например таких, как тазы, тайганы, хортые, им было разрешено ставить в равняжку пару и даже одну собаку. Для псовых борзых такого снисхождения не делали. Популяция псовых была вполне крупной во всех регионах нашей страны. И начались дни подготовки к состязаниям. Прежде всего, перед нами стояла задача сделать так, чтобы собаки, принадлежащие разным владельцам и до этого момента незнакомые между собой, не только не мешали друг другу в поле, но и показали бы на состязаниях слаженность работы своры.
Задача оказалась легко осуществимой. Пепел и Бусинка прониклись друг к другу доверием и любовью. Они сразу понравились друг другу. Нужно было видеть, как Бусинка, в то время ещё совсем молоденькая собака, испугавшись чего - нибудь неожиданного, сразу бежала в сторону Пепла и пряталась за его плечом. Пепел при этом, несмотря на свой юный возраст, сразу чувствовал себя её защитником и бесстрашно вставал на её защиту. Мы вместе с Леной Двоеглазовой (хозяйкой Бусинки) стали ездить вместе на охоту. Собаки наши с каждым таким выездом работали все слаженнее и слаженнее. У них стало появляться мастерство. Они уже не бегали за зайцами, наступая друг другу на пятки, а стали работать с умом. Они стали настоящей парой: один из них загонял, а второй ловил зайца. Причем, в этом не было системы. Иногда из-под угонок Пепла ловила Бусинка, иногда - наоборот: из-под угонки Бусинки ловил русака Пепел. Причем, почти всегда зайца приносил к нашим ногам Пепел. Он был настоящим джентльменом. Более тяжёлую и хлопотную работу брал на себя, освобождая Бусинку от излишних хлопот. Тащить зайца, который подчас весит 5 –6 кг, работа не лёгкая. Тем более что это приходится делать собаке после скачки за зайцем, когда она полностью выкладывает всю свою резвость и силу ради поимки зайца. Часто приходилось наблюдать, как другие, пробежавшись за русаком, ложились в поле и отдыхали рядом с пойманным зайцем двадцать минут. И только после отдыха были в состоянии вернуться к хозяину. Пепел был неутомим. И только однажды я видела свою собаку уставшей. Это было на Украине в Харьковской области, в Лозовском районе. В тот год там было необыкновенное количество зайцев. И после пяти поимок, когда Пепел нес ко мне уже шестого пойманного им зайца, он остановился и лёг в поле, при этом положил зайца перед собой. И вдруг, перед ним вскочил ещё один русак. Пепел побежал за ним, но сил у него уже не было, через 300 метров он остановился и залаял, глядя в сторону убегающего зайца. Устал мой родной песик.… Очень устал. Он повернулся в мою сторону, посмотрел, как мне показалось, на меня тоскливым взглядом, вернулся к тому зайцу, который лежал в поле, поднял его и, понуря голову, понёс его в мою сторону. Он как бы просил у меня прощения за то, что не смог догнать этого последнего зайца. Мне стало ужасно жалко Пепла. У меня был необыкновенный охотничий пес – он готов был умереть в поле. Он был НАСТОЯЩИЙ ОХОТНИК. На состязания наша команда съездила успешно. Собаки Московского общества охотников и рыболовов заняли на состязаниях первое командное место среди многих команд. И мой Пепел внес свою большую лепту в прибавке баллов команде. Вместе с Бусинкой и его матерью Отрадой они показали необыкновенно четкую и слаженную работу своры борзых, которая закончилась поимкой зверя на глазах у всех зрителей и участников состязаний.
Пепел из Томилино-пятикратный чемпион породы МООиР, ВООиР 90-х годов
При очень правильном сложении тела у Пепла была простая форма головы борзой собаки русского происхождения. Он никогда не получил бы на выставке оценку экстерьера «отлично». Все эксперты, как один, писали в его описании: породный, с очень правильным корпусом и ногами, хорошим глазом, абсолютно правильным правилом, но простоватой формой головы. В те времена появились привозные собаки из Франции и Швейцарии, форма головы которых была идеальна. Конечно, по сравнению с ними и их потомками, Пепел проигрывал. Однако его рабочие качества и идеальное сложение тела привлекали многих владельцев, они привозили своих сук к нему на вязки. Но, любимой его сукой осталась до самых последних дней Бусинка. Она вязалась с ним дважды. Бусинка происходила от привезённых из-за границы собак и отличалась необыкновенно красивой головой. Эти вязки были весьма успешны. Из детей Пепла и Бусинки выросли вскоре отличные экстерьерные и очень рабочие собаки. Среди них были и чемпионы породы. Стоит упомянуть Державу Эливад (Латвия,г.Рига, вл. Элита Михайлова). Эта собака была необыкновенно хороша собой, имела отличные полевые качества. Подтверждённые дипломами по волку и по русаку, её можно было в те годы отнести к самым лучшим собакам СССР. Она стала чемпионкой последней Всесоюзной выставки в г. Ленинграде в 1997 году. Также Дракон (Тамбовская обл. пос. Токарёвка, вл. Александр Терехов). Дракона хозяин по семейным обстоятельствам продал на Украину в г. Киев владельцу Беленко, который в свою очередь, сразу же перепродал его в Швейцарию, где эта собака неоднократно становилась чемпионом породы. К сожалению, охота с борзыми там запрещена, поэтому рабочие качества Дракона проверить не удалось. И от других сук у Пепла рождались очень правильные и красивые щенки. Все они формой головы превосходили его по экстерьеру и поэтому занимали первые места на рингах по экстерьеру.
Сам Пепел имел много дипломов за рабочие качества. У него были дипломы и по русаку, и по волку, и по лисице. А к 6 годам у него уже было 12 классных потомков с отличным экстерьером и высокой степенью дипломами. Классными потомками у нас называют прямых потомков собаки, которые имеют оценку экстерьера и диплом за рабочие качества.
С такими заслугами Пеплу на охотничьих выставках конкурентов не было. На охотничьих выставках учитываются не только оценки экстерьера, но также дипломы за рабочие качества и наличие классных потомков. По всем этим результатам просчитывается общий балл. Собака, получившая в своей породе наивысший балл, становится чемпионом выставки. Так Пепел завоёвывал звание «Чемпион породы» среди охотничьих борзых на протяжении нескольких лет подряд. В общей сложности за свою жизнь он стал пятикратным чемпионом породы на выставках союзного и республиканского значения.
Впереди по экстерьеру его обходили собаки, получающие за экстерьер оценки «отлично». Но при подсчете баллов никто его обойти не мог, и это несмотря на то, что разница при подсчете баллов за экстерьер «отлично» и экстерьер «очень хорошо» была в 10 баллов. Он все равно набирал большее количество баллов за счет своих детей и дипломов высокой степени за рабочие качества. При том, что количество детей, при подсчете баллов, ограничивалось шестью, а количество дипломов учитывалось только два высшей степени. Выше степени, чем у Пепла, полевых дипломов ни у кого не было, лучшие дети тоже были у него.
Мне казалось, что мой Пепел будет жить вечно. Я надеялась, что когда ему будет 9 лет, я оставлю себе его щенка, и буду вместе с ним радоваться на малыша. Но жизнь распорядилась по-своему. Однажды мы поехали на испытания по подсадному волку в Липецкую область. Было это в мае месяце. В этой области в эту весну было огромное количество клещей, многие из которых были заражены пироплазмозом. Этого мы не знали. После того, как Пепел получил очередной свой диплом за работу по волку, он заболел пироплазмозом. Тогда ещё не существовало современных методов лечения этой болезни. Он болел очень тяжело. У Пепла отнялись задние ноги. Я лечила его два месяца. Вот тогда я и вспомнила то, как он маленький, болел парвовирусным энтеритом. Мне снова пришлось сидеть рядом с ним ночами, прислушиваясь к его дыханию. Я замирала у его лежанки, мне иногда казалось, что он не дышит, тогда я тихо звала его: «Пепел, Пепел, Ты жив?» Он шевелил ушами и с трудом приподнимал голову. Я вздыхала с облегчением. Сколько капельниц, уколов и лекарств перенес этот пёс, остается только догадываться. Но спустя три месяца лечения он встал. Даже ноги приобрели некоторую подвижность. На шатающихся ногах в конце лета вышел во двор бывший «гроза всех собак района». Видимо, у него закружилась голова от обилия запахов и свежего воздуха, он закачался и чуть не упал. Но мне очень хорошо видно было со стороны, как усилием своей воли он старался удержать равновесие. К счастью, я догадалась взять дома два ремня и поддерживать его на ногах, протянув ремни у него под грудью и под животом. Целый месяц мы так и гуляли. Но через месяц ему стало намного лучше. Он начал ходить без моей помощи. Правда, задние ноги он все равно приволакивал, но уже мог двигаться вполне самостоятельно, и даже мог небыстро бегать. За время болезни Пепел очень постарел. Морда у него стала очень седая, поседели уши и шея. Даже на спине сквозь черноту стали пробиваться абсолютно белые волоски. Самое плохое последствие болезни для породы было то, что он стал оставлять сук, которые приезжали к нему на вязку, пустыми. Мне так и не удалось осуществить свою мечту: оставить себе его щенка. Когда я поняла, что детей у него больше не будет, то взяла ещё одну борзую – Альбатроса. Альбатрос был родным внуком Пепла. Но рассказ об Альбатросе - это другая история. Спустя два года Пепел умер у меня на руках. К тому времени он успел воспитать в Альбатросе бесстрашную охотничью собаку. Я часто вижу потомков Пепла на выставках и на охотах. Все они отличные собаки. Похоронили мы своего Пепла рядом с его матерью Отрадой. Часто, когда я смотрю на сегодняшнюю свою собаку – Шалого из Томилино, я вспоминаю Пепла. Чем-то он на него похож. Взглядом, что - ли?
Память вечна, или пока мы живы?
Прошло уже много лет, как Пепла с нами не стало. Но до сих пор те, кто видел его на выставке или на охоте, вспоминают о нем, как о легенде. Да, теперь уже Пепел из Томилино стал настоящей легендой. А ведь он на самом деле был уникальной собакой. Он и сейчас – самый лучший охотник среди русских борзых. Ни одной собаке до сих пор не удалось побить его рекорд по качеству и количеству охотничьих дипломов за рабочие качества…
Гребецкая Н.Н.. 2004г.